Крупнейшему прозаику современности, народному писателю Казахстана, лауреату Государственной премии СССР, основателю и первому президенту Казахского ПЕН-клуба Абдижамилу Нурпеисову этой осенью исполняется 95 лет.
ОПАЛЕННЫЙ ВОЙНОЙ
О себе Абдижамил Нурпеисов говорит так: «Я казах, все особенности моего отношения к бытию, весь строй моего духа были с пеленок выпестованы звуками родного языка, трелью жаворонка, запахами трав и песнями казахских степей – милой моей родины, ее особым философски несуетным настроем, ее раздольной и скупой красотой». И в этом весь Нурпеисов. Таким он понимает и принимает мир, таким этот мир предстает и в его книгах.
Российский литературовед, доктор филологических наук, профессор МГУ Николай Анастасьев не случайно назвал свою книгу о творчестве Абдижамила Нурпеисова «Небо в чашечке цветка». Это строка из стихотворения английского поэта-романтика Уильяма Блейка: «В одном мгновенье видеть вечность,⁄Огромный мир – в зерне песка,⁄В единой горсти бесконечность⁄И небо – в чашечке цветка».
Согласитесь, не каждому дано спрессовать Вечность в одно мгновение, а Нурпеисову дано. Наверное, поэтому с одинаковой свободой и глубиной он показывает не только человеческие судьбы на сломе эпох, но и пишет о корифеях мира литературы, таких, например, как Лев Толстой, Федор Достоевский, Мухтар Ауэзов.
И не случайно ему, «неотесанному юнцу из патриархального казахского аула где-то на берегу усыхающего, умирающего Аральского моря, только-только начинавшему открывать для себя необъятный мир культуры», как он сам писал о себе, навсегда запомнились слова немецкого философа Канта: «Две вещи неизменно поражают мое воображение – звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Этот нравственный закон явился тем стержнем, который скрепил и его жизнь, и его творчество.
И вот, казалось бы, парадокс. Нурпеисов – автор далеко не плодовитый, он вошел в мировую литературу всего двумя книгами: трилогией «Кровь и пот» и романом-дилогией «Последний долг» («И был день», «И была ночь»), но книги эти, по мнению литературоведов, дорогого стоят.
Наверное, не просто так книги переведены на 35 языков, изданы миллионными тиражами. Значит есть в них что-то очень важное, что трогало читательскую душу и полвека назад, что заставляет задуматься над смыслом бытия и нынешнее поколение, взращенное виртуальным миром.
Абдижамил Нурпеисов поистине «последний из могикан» поколения литераторов, опаленного войной. В 1942 году, едва окончив школу, 17-летним парнишкой он добровольцем ушел на фронт вместе с отцом и его пятью младшими братьями. Все они полегли в боях под Сталинградом, отец сложил голову под Тернополем.
Но Абдижамила судьба хранила, словно приберегая для иной, неведомой тогда и для него самого участи. Сначала новобранца определили в военно-политическое училище, откуда весной 1943 года он вышел лейтенантом и отправился в армейский штаб в Ново-Шахтинске. Там произошло, казалось бы, незначительное событие. В доме, где он остановился, у хозяйки, древней старухи, как тогда ему казалось, нашлась одна-единственная изрядно потрепанная книга, с вырванными страницами и без переплета. Это был толстовский роман «Война и мир», который Нурпеисов с трудом преодолел, продираясь сквозь пространные фразы на французском и немецком языках. Но тогда, вероятно, он еще и сам не осознавал, что писательство с извечной темой войны и мира уже запало в его душу. Правда, пока что не оно, а война распоряжалась его жизнью.
После Ново-Шахтинска его направили замполитом в минометную батарею под Ворошиловградом. Но едва Абдижамил отбыл к новому месту службы, вышел приказ упразднить должности ротных политработников. И новый поворот в судьбе – школа истребительной авиации в чувашском городке Кандаче. Пилота из Нурпеисова не вышло: какая уж там авиация, если при выполнении фигур высшего пилотажа курсанта отчаянно начинало тошнить, поэтому из авиационной школы его отчислили. Впереди ждал резервный офицерский полк. Судьба вновь берегла его.
А тем временем война стремительно катилась на запад, и Нурпеисов явно за ней не поспевал. В общем, как пишет Анастасьев в своей книге, «война задела Абдижамила Нурпеисова близким воем снарядов да списками страшных человеческих потерь, где самой черной строкой стали родные имена, да фронтовыми сводками, а они становились все более оптимистическими. И надо отдать должное, он сам об этом открыто говорит: «По-настоящему я не воевал». Такая прямота дорогого стоит и нелегко, как мы знаем, дается».
Пройдет совсем немного времени, и полем боя для Нурпеисова станет чистый лист бумаги – начнет рождаться его первый, навеянный войной роман «Курляндия». Своеобразным толчком к его написанию вслед за «Войной и миром» стал еще один роман, но теперь уже французского автора Эмиля Золя «Разгром». Как вспоминал Нурпеисов, это была первая книга, которую он читал, уже не просто стремясь понять ускользающий смысл слов, но по-писательски основательно и серьезно, чуть ли не с карандашом в руках, словно предчувствуя собственный поворот к писательству.
По мнению Николая Анастасьева, Нурпеисов по возрасту, по начавшейся складываться биографии вполне мог войти в литературу на волне «лейтенантской прозы» наряду с Баклановым, Бондаревым, Быковым, но в отличие от них, которые были на передовой, он хоть чуть-чуть до нее, но не дошел. Наверное, поэтому, начав, как и многие, военным романом, Нурпеисов оказался в стороне от этой сильной и свежей струи в литературе рубежа 50–60-х годов.
С войны Нурпеисов привез в офицерской сумке 12 страниц ученической тетради в клетку, исписанных мелким бисерным почерком. Это было начало большого, как ему представлялось, романа, который не терпелось показать настоящим писателям. Так он оказался в послевоенной Алма-Ате, в Союзе писателей, где судьба уготовила ему еще одну знаковую встречу – с известным писателем Сабитом Мукановым, который тогда возглавлял союз и благословил начинающего литератора на творчество.
Надо сказать, что Абдижамил Нурпеисов и по складу своего характера, и по отношению к людям, к жизни в самом широком понимании этого слова не укладывается в привычные для нас рамки – выламывается из них, разрушает стереотипы. Он совершает алогичные с точки зрения здравого смыла поступки. Например, во время войны отказался от медали «За боевые заслуги», мотивируя это тем, что такие награды дают только полевым походным женам командиров – ПэПэЖе, за что едва не загремел в ГУЛАГ. Или стал писать роман, не имея для этого не только необходимой литературной подготовки, но даже элементарного высшего образования! Все это будет, но потом, а пока – дни и ночи каторжного труда. Его первый роман рождался при тусклом свете керосиновой лампы в стылой, плохо протапливаемой комнате.
«Курляндия» вышла на казахском языке сначала тиражом в 20 тыс., затем еще столько же. Не только для того времени, но и для сегодняшнего – цифры впечатляющие. Роман единодушно хвалили, он был удостоен высшей государственной награды в области литературы – Премии имени Джамбула. Но сам автор остался им не особенно доволен: восемь лет спустя он сократил его едва ли не на треть и выпустил под новым названием «Долгожданный день». Опять-таки нестандартный поступок.
Но его звездные книги были еще впереди.
Как сказал когда-то Мухтар Ауэзов, прочитав первую книгу трилогии «Кровь и пот», «коли такие вещи появляются на казахском, стало быть, у нашей литературы есть будущее». Именно трилогия «Кровь и пот» и дилогия «Последний долг», в которых ретроспективно переосмыслен путь человечества в ХХ веке, стали знаковыми не только для писателя, но и для всей мировой литературы.
ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС
Как считает заведующая отделом аналитики и внешних литературных связей Института литературы и искусства им. М. Ауэзова, член правления Союза писателей Казахстана Светлана Ананьева, главная книга писателя, к которой Абдижамил Нурпеисов обращается постоянно, это роман «Последний долг».
– Взаимосвязь и взаимозависимость всего живого на планете Земля раскрывает мастер художественного слова силой своего таланта, – говорит она. – Трагедия Арала поднимается до уровня мировой экологической катастрофы. Частички морской соли со дна высыхающего Арала обнаружены уже во льдах Северного Ледовитого океана. Писатель включает в новые издания вырезанные в советское время по идеологическим причинам главы, объясняя экологическую катастрофу результатом непродуманной и недальновидной государственной политики. Поток воспоминаний Жадигера, мыслящего глобальными категориями, разворачиваясь, как свиток, помогает проследить процесс духовного становления личности главного героя и основные вехи его жизненного пути: председательство в рыболовецком колхозе и так далее. Долг, ответственность, честь, доброта, умение жертвовать собой – доминанты характеров героев романа.
Высоко ценит творчество Нурпеисова как «одного из самых выдающихся художников Степи, последователя великого Мухтара Ауэзова» французский ученый, лауреат Премии мира и духовного согласия Первого Президента РК Нурсултана Назарбаева Альбер Фишлер. Большой исторической фреской называет он «Последний долг», знакомящий зарубежных читателей с древней и сложной историей казахского народа.
По словам Светланы Ананьевой, Институт литературы и искусства совместно с Международным клубом Абая издали сборник статей зарубежных авторов о творчестве Абдижамила Нурпеисова – «Мир Нурпеисова», где о нем пишут известные общественные деятели, литературоведы, критики, писатели, поэты, публицисты, издатели, переводчики, журналисты Бельгии, Болгарии, Германии, Испании, Китая, Люксембурга, Словакии, Франции.
«Колодцем с горькой водой» назвал лаконично и метафорично романы Нурпеисова французский писатель, поэт и общественный деятель Луи Арагон. Жорж Буйон, известный общественный деятель и издатель Бельгии, подметил не только дар рассказчика у казахстанского автора, но и талант поэта, философа, мастерски владеющего таким приемом раскрытия внутреннего мира своих персонажей, как внутренний монолог.
По мнению испанского литературоведа Аугаста Видаля, эпический размах, глубина изображаемых событий, вереница разнообразных персонажей и художественное мастерство Нурпеисова заставляют вспомнить «Тихий Дон» Михаила Шолохова.
Надо отметить, что зарубежные исследователи внимательно и в то же время пристрастно перечитывают прозу Нурпеисова. Его переводчик Юрий Казаков в предисловии к французскому изданию особо подчеркивал «большой талант и мужество автора, взявшегося за исторический роман. «Путь Абая» Мухтара Ауэзова стал эталоном, с которым казахский читатель сравнивает любой новый роман, предлагаемый ему после «Пути Абая».
Несмотря на параллели, которые выискивают литературоведы, сравнивая прозу Нурпеисова не только с романом Ауэзова, но и с «Тихим Доном» Шолохова, и с «Хождением по мукам» Алексея Толстого, он остается самим собой, непохожим ни на кого, потому что на мир смотрит тоже по-своему.
Ну кто еще мог так написать: «Степь дышит и живет. Она и говорит. Чтобы понимать ее, надобно родиться здесь. Степь – это раздолье и удаль бешеных скачек джигитов. Вместе с тем степь – это и философское раздумье долгих часов молчаливого пребывания одинокого путника под голубым, невозмутимым оком небес. Это и слово, и мысль человека, как нигде, пожалуй, на земле оставшегося наедине с потаенной истиной, которую ищет он вечно и неустанно, той истиной, которая не менее высока и завораживающе прекрасна, чем покачивающийся над ней голубой купол»?..
Наверное, эта завораживающая красота глубоко лиричных и вместе с тем глубоко философских строк и притягивает к себе не только отечественных, но и зарубежных литераторов. Например, Атаназ Ванчев де Траси, поэт и переводчик из Парижа, пишет: «Миссия писателя, на мой взгляд, пропагандировать любовь и красоту. Я давно знаком с казахстанскими писателями и их творчеством. Среди моих работ есть перевод великого казахского писателя Абдижамила Нурпеисова. Над «Последним долгом» я работал три года по семь часов в день. Считаю, что в моей жизни это самая большая книга, которую я перевел на французский. Нурпеисов – гениальный писатель, который очень полюбился нашей аудитории. Более того, Французская академия вручила ему приз за гениальный труд, а мне – за качественный перевод».
Светлана Ананьева бережно хранит письмо Леонарда Кошута, издателя, переводчика, прозаика из Берлина, которое он прислал ко дню рождения Абдижамила Нурпеисова года два назад. Многолетняя дружба связывает немецкого и казахского коллег по писательскому цеху: «Дорогой Абдижамил! Как бы я хотел тебя лично поздравить, обнять. Когда я тебя вспоминаю, а вспоминаю постоянно, вижу перед собой весь Казахстан. Вспоминаю безграничную степь, в которой мы с тобой в юртах жили, или ту высокую гору (запомнил бы, как ее звать), на которую мы с Шарлоттой поднимались под предводительством Ажар. Закрывая глаза и вспоминая твою дилогию «Последний долг», я вижу Арал, углубляюсь в исторические общественные страсти, а возвращаясь в Германию, вспоминаю, как немецкое издание твоей дилогии открыло «Казахстанскую библиотеку». Сознание открывает бесконечный кинофильм, в котором ты главный актер… Обнимаю тебя, дорогой друг!».
– Директор издательства «Художественная литература», академик Академии российской словесности Георгий Пряхин в новой повести «Замысел. Интонация» размышляет о писательском труде. Автор-повествователь беседует с известным прозаиком, в образе которого угадывается наш Абдижамил Нурпеисов. По душе они – «наблюдатели, это и есть самое любимое, самое задушевное, мучительно-всеобъемлющее занятие. Наблюдать – это даже не смотреть и не слушать. Думать». Размышлять, думать, перечитывать заново и переосмысливать прочитанное призывал студенческую молодежь Абдижамил Нурпеисов, выступая на презентации в рамках программы «Рухани жаңғыру» новой книги Умит Тажкен «Бег устремлений» в Национальной библиотеке Республики Казахстан. И в ХХI веке книга остается феноменальным явлением культуры. А мы являемся свидетелями нового типа писательско-читательского взаимодействия и интенсивного читательского соучастия в литературе. Огромный багаж знаний, умение выстраивать концептуально свои яркие выступления, глубочайшая эрудиция и широкий кругозор – все это неотъемлемые составляющие таланта патриарха казахской и мировой литературы Абдижамила Нурпеисова, – убеждена Светлана Ананьева.
Интересная деталь – 10 лет назад в Актобе напротив областной библиотеки им. С. Баишева в сквере Абая был открыт первый в Казахстане памятник литературным героям. Ими стали герои трилогии Абдижамила Нурпеисова «Кровь и пот». Скульптурная композиция представляет собой остров Белоран, на котором будто на корабле находятся семеро героев книги и собака. Причем если фигуры созданы из бронзы, то сам остров выполнен из натурального плитняка цвета морской волны.
Автор скульптурной композиции Эрик Жаумбаев, председатель фонда «Өмір өзен», так прокомментировал свое творение: «Первым идет устремленный вдаль Еламан – страдалец за правду, за ним его друг конокрад Кален. Дальше находится сплетница Каракатын и еще один отрицательный герой – Судр Ахмет. С другой стороны за Еламаном следует Суйеу, за ним – неверная жена Еламана Акбала. Бай Танирберген стоит отдельно от всех и одной ногой держит рыболовную сеть, ведь он в книге не разрешал людям ловить рыбу. Последней я создал собаку бая Караканшык, которая с жалким видом смотрит на хозяина и будто спрашивает: «Что дальше будем делать?»…
Что же касается классика казахской литературы Абдижамила Нурпеисова, то для него до сих пор главным является процесс работы. «Радость, когда боишься хоть на мгновение оторваться от чистого листа бумаги. Радость, когда в твоем сознании постепенно выкристаллизовывается только что мелькнувший, смутный, неясный образ. Радость, когда обживаешься в тобою же созданном волнующем и загадочном мире, негодуя на тех, кто так или иначе пытается вернуть тебя на грешную землю. Высшая радость – работа над словом, когда перебираешь седьмой, десятый вариант, а наутро, словно коршун на добычу, бросаешься к столу и вновь начинаешь вымарывать то, что вроде бы казалось непреложным».
Елена БРУСИЛОВСКАЯ.
«КП», 29 августа 2019
